Советские партизаны и крымско-татарское население. Исмаил гаспринский адына къырымтатар джумхуриет кутюпханеси Партизанское движение в Крыму

В нынешнем году отмечается юбилей со дня рождения Мустафы Селимова – одного из руководителей партизанского движения в Крыму, активного участника национального движения крымскотатарского народа.

Мустафа Селимов родился в 1910 году в деревне Кок-Коз (ныне Соколиное) недалеко от Бахчисарая. В 11 лет осиротел – сначала умер его отец Веис-агъа, а потом и мать – Аджире. Мустафа и его сестра Фатиме остались одни. До 18 лет Мустафа был занят на сельскохозяйственных работах. В пятнадцать лет вступил в комсомол. После окончания школы некоторое время работал заведующим районной библиотеки, потом вернулся в родное село. Уже спустя несколько лет его избрали заместителем председателя колхоза и секретарем сельсовета.

Дальше – партийная карьера. В 1931-м Мустафу принимают в ряды ВКП(б), назначают управделами Бахчисарайского райкома партии, а по окончании курсов марксизма-ленинизма переводят инструктором райкома партии, затем секретарем РК ВЛКСМ. Спустя три года Селимов призывается в Красную Армию, а по возвращении назначается заведующим отделом кадров Бахчисарайского райкома партии.

С 1941 по 1943 он работает первым секретарем Ялтинского райкома партии. В период оккупации Крыма Мустафа Селимов – один из руководителей подпольной организации. С 7 ноября 1941 года принимал участие в обороне Севастополя. Был награжден орденом Отечественной войны.

После временного освобождения Керчи он направляется сюда, однако вскоре Крым уже полностью оккупирован. В это время Селимов находится в Краснодаре, занимается обеспечением партизан и подпольщиков Крыма всем необходимым. В июне 1943 года вместе с группой партийных и советских работников авиадесантом заброшен в тыл врага в леса Крыма, где сначала был комиссаром партизанского отряда, затем бригады, а позже комиссаром Южного соединения партизанских отрядов Крыма, в составе которого он участвовал в боях против оккупантов.

И хотя партизаны вместе с Красной армией освобождали полуостров от германских войск, это не спасло Мустафу Селимова, равно и других его соратников по партизанскому движению крымских татар от депортации.

«Сдать оружие», – приказали Селимову и его соотечественникам-партизанам энкавэдисты накануне депортации.

18 мая 1944 года крымские татары – и рядовые, и представители партийно-хозяйственной элиты – в телячьих вагонах были отправлены в места изгнания – преимущественно в Узбекистан.

В документе НКВД от 19 сентября 1945 года, сохранившемся в Государственном архиве Российской Федерации читаем: «Учитывая, что Селимов в период оккупации был руководителем партизанского движения в Крыму, что семья на оккупированной территории не проживала, что произведенной проверкой по 1 Спецотделу УНКВД и делу «А» УНКГБ Крымской области компрометирующих материалов на него не установлено, УНКВД по Крымской области вынесло заключение ходатайствовать перед НКВД СССР об освобождении Селимова с семьей из спецпоселения».

Вердикт Отдела спецопселений НКВД СССР в отношении «руководителя партизанского движения в Крыму» непреклонен: «Освободить без права въезда в Крым».

Отмечу, что некоторые бывшие руководители бывшей Крымской автономии в местах спецпоселений уже в первые годы работали на относительно привилегированных должностях, конечно же, несоизмеримых с теми должностями, которые были у них в Крыму. Селимов, в частности, был назначен директором Института «Магарач» Ташкентской области.

Письмо пяти крымскотатарских коммунистов от 7 сентября 1956 года адресовано членам Президиума ЦК КПСС и лично члену Президиума Михаилу Суслову, в нем ставится вопрос о возвращении крымских татар на родину и восстановлении Крымской автономии в составе УССР.В Российском государственном архиве новейшей истории в Москве сохранилось дело №56, которое составили материалы, связанные с восстановлением прав депортированных народов. Имеются в нем и обращения крымских татар.

Как следует из письма, это второе обращение авторов в ЦК КПСС (первое направлено в начале апреля 1956 года): «Просим в период ликвидации последствий культа личности, наряду с другими вопросами решить большой политической важности вопрос о возвращении незаслуженно высланного крымскотатарского народа на родную землю – в Крым, о восстановлении в составе Украинской ССР Автономии Крымской республики… и о возврате или компенсации оставленного при выселении имущества, дабы дать возможность народу в короткий срок наладить нормальную жизнь… Нам также не понятны проводимые в настоящее время органами МВД мероприятия, когда от каждого гражданина – крымского татарина требуют дать подписку о невъезде в Крым и об отказе от принадлежащего ему движимого и недвижимого имущества с предупреждением о невыдаче паспорта в случае невыдачи вышеуказанной подписки. Все это наталкивает на мысль о том, что крымские татары и поныне остаются с ограниченными правами».

Письмо подписали: Рефат Мустафаев – до войны бывший третий секретарь Крымского обкома партии, во время войны комиссар Восточного соединения партизанских отрядов Крыма; Шамиль Алядинов – бывший председатель Союза писателей Крымской АССР; Мустафа Селимов – до войны секретарь Ялтинского райкома партии, во время войны – комиссар Южного соединения партизанских отрядов Крыма; Амет-Усни Пенерджи – до войны председатель Судакского райисполкома; Измаил Хайруллаев – до войны Председатель Алуштинского райисполкома, во время войны – комиссар 4-й бригады Южного соединения партизанских отрядов Крыма.

Несмотря на то, что письмо написано коммунистами и, безусловно, лояльными по отношению к власти людьми, нельзя не отметить четкость сформулированных в письме требований, в том числе о возврате имущества или компенсации за его потерю.

В связи с письмом пяти крымскотатарских коммунистов, Отделом парторганов ЦК КПСС были даны поручения ЦК КП Узбекистана «провести дополнительную работу среди крымских татар, что снятие с них режима спецпоселений не дает права на возвращение в районы прежнего местожительства и конфискованное у них имущество» и «дать необходимые разъяснения» для «бывших руководящих работников Крыма».

В заключение сообщения говорилось, что было бы «целесообразным пригласить в Москву для беседы членов ЦК КПСС из числа крымских татар в составе: Муртазаева В., Мустафаева Р., Селимова М., Алядинова Ш., Болата Ю., предупредив их о прекращении деятельности, направленной на возбуждение и разжигание автономистических настроений среди переселенцев из Крыма».

Итак, в 1956-1957 годах крымскотатарские коммунисты, в том числе Мустафа Селимов, открыто заявили о своем несогласии с решениями партии и, по сути, составили внутреннюю оппозицию в ее рядах. Сохранившиеся в фондах ЦК КПСС и ЦК КП Узбекистана комплексы документов позволяют уверенно говорить о том, что крымскотатарские коммунисты, поставившие национальные принципы выше партийных, стали в этот период основным объектом недовольства власти.

Любопытный документ, датированный январем 1967 года, под названием «Список наиболее активных сторонников идеи возвращения татар в Крым и предоставления им национальной автономии (по данным ЦК КП Узбекистана)» сохранился в Государственном архиве Российской федерации. Список открывает Мустафа Селимов, который охарактеризован так: «Селимов Мустафа Веисович, член КПСС с 1931 года, бывший секретарь Ялтинского райкома партии, работает заместителем директора Ташкентского института «Узгипроводхоз», является одним из руководителей «инициативной группы». Поведение Селимова в 1958 году обсуждалось на бюро Куйбышевского райкома партии. За нарушение партийной дисциплины, выразившейся в организации коллективных писем крымских татар в ЦК КПСС, ему был объявлен строгий выговор с предупреждением. После этого он прекратил свою подстрекательскую работу среди татар, а с 1964 снова ее возобновил. Он часто проводил нелегальные встречи с руководителями т.н. «инициативных групп» областей и районов. В декабре 1964 возглавлял «делегацию» крымских татар в Москве. На одном из совещаний в Фергане летом 1966 Селимов предложил распространять среди татар версию о том, что из Узбекистана их якобы не отпускают потому, что здесь нужна рабочая сила».

Мустафа Селимов работал на высоких должностях. До апреля 1945-го он был заместителем председателя Бекабадского райисполкома, затем по август 1948 – директором Среднеазиатского филиала Всесоюзного НИИ виноделия и виноградарства «Магарач». После шесть лет проработал во Всесоюзном Институте Растениеводства. С 1955 по 1959 был заместителем директора Союзного научно-исследовательского хлопководческого института, а с 1959 по 1961 – заместителем Президента Академии Сельскохозяйственных наук Узбекской ССР. Затем он – заместитель начальника Главного Управления науки и пропаганды Министерства Сельского хозяйства УзССР. В 1963-1966 трудился начальником отдела Госкомитета по хлопководству Средней Азии, а с 1966 – заместителем директора «Узгипроводхоза». Был награжден медалью «За трудовую доблесть».

Но при этом он никогда не забывал о том, что он крымский татарин и не отходил от национального движения.

Во второй половине 1970-х годов в Узбекистане были предприняты попытки создания административных единиц для компактного поселения крымских татар в Мубарекском и Бахористанском районах. Предполагалось создать в этих двух районах административно-территориальную единицу для крымских татар. Осуществление этого плана явилось бы очередным «окончательным решением» крымскотатарского национального вопроса. Предполагалось, что вселив в эти районы некоторое количество крымских татар, открыв для них несколько школ на родном языке, газеты, а также создав местную администрацию из «лиц крымскотатарской национальности», можно будет заявить, что татары, «ранее проживавшие в Крыму» удовлетворены и требовать им больше нечего.

К осуществлению проекта пытались привлечь немало авторитетных среди крымских татар людей, в том числе Мустафу Селимову, однако тот заявил, что крымские татары видят решение своей национальной проблемы только в возвращении в Крым и восстановлении автономии на исторической родине.

Говорят, в партийных органах ему неоднократно предлагали вернуться в Крым. Но он всякий раз отказывался, отвечая, что вернется на родину только вместе со своим народом…

Мустафа Селимов умер в 1985 году. До начала возвращения своего народа в Крым он не дожил совсем немного…

Гульнара Бекирова , крымский историк, член Украинского ПЭН-клуба

Партизанское движение в Крыму

Партизанское и подпольное движение на территории Крыма

Осенью 1941 года на территории Крыма развернулось движение Сопротивления, которое стало ответом на террор оккупантов. 23 октября решением областного комитета ВКП(б) был сформирован Центральный штаб партизанского движения в Крыму (ЦШПД), а командующим партизанским движением утвержден А.В. Мокроусов. Этот выбор не являлся случайным. В годы Гражданской войны Мокроусов уже руководил крымскими партизанами. Комиссаром ЦШПД стал С.В. Мартынов - секретарь Симферопольского городского комитета ВКП(б). Началось создание партизанских отрядов. Для удобства действий все отряды распределялись по партизанским районам. Всего было создано пять таких районов1. 30 октября 1941 года командующий партизанским движением Мокроусов издал свой первый приказ, в котором говорилось о развертывании боевой деятельности на коммуникациях врага2.

Советская пропаганда в период войны и советские историки в послевоенное время утверждали, что подавляющее большинство населения на оккупированных территориях полностью поддерживало партизан и ждало возвращения «родной народной власти». Однако теперь уже не секрет, что не везде население относилось к партизанам лояльно или даже нейтрально - были случаи откровенной вражды. Такая ситуация сложилась на вновь присоединенных территориях (Прибалтика, Западная Украина) и в местах, где нерусское население было либо преобладающим, либо несильно уступало по численности русскому – например, в Крыму. Именно здесь коллаборационизм принял свои крайние формы, а партизанское движение насчитывало всего несколько тысяч человек, причем местных среди них было ничтожно мало.

Немецкий историк Б. Бонвеч писал, что «вопрос о поддержке партизан населением по сути дела является оборотной стороной вопроса о готовности к коллаборационизму». Крымские татары количественно не преобладали на полуострове. Более того, они даже не были равными по численности славянскому населению Крыма. Тем не менее, крымско-татарский фактор явился одной из причин того, что до середины 1943 г. партизанское движение в Крыму было фактически парализовано.

Что же представляли собой взаимоотношения крымских татар с партизанами в начальный период оккупации Крыма, и как они складывались в дальнейшем? 23 октября 1941 г. Бюро обкома ВКП(б) утвердило высший руководящий состав партизанского движения на территории полуострова. Его командиром назначался А.В. Мокроусов, партизанивший здесь еще в Гражданскую войну, а комиссаром – С.В. Мартынов, первый секретарь Симферопольского горкома партии. Уже 31 октября они издали свой первый приказ, согласно которому Крым разбивался на пять партизанских районов, в подчинении каждого из которых находилось от 2 до 11 отрядов общей численностью около 5 тыс. человек.

Партийное руководство очень рассчитывало на крымских татар. Значительное количество из них были включены в партизанские отряды – около 1000 человек, что составляло более 20% от общей численности крымских партизан в этот период. Так, исключительно из них сформировали Куйбышевский и Албатский отряды. В Балаклавском, Ленинском и Алуштинском отрядах крымских татар было подавляющее большинство. Естественно, что командирами и комиссарами в этих партизанских отрядах были также представители этого этноса. Имелись они и в высшем руководстве движения. Например, комиссарами 1-го и 4-го районов были назначены А. Османов и М. Селимов, занимавшие до войны высокие посты в партийной номенклатуре Крыма. Кроме того, крымско-татарское население горных и предгорных районов привлекалось для закладки партизанских баз и обустройства будущих мест дислокации отрядов.

Как известно, с приходом немцев значительная часть крымско-татарского населения испытала «кризис лояльности» по отношению к советской власти. Крымские татары начали покидать партизанские подразделения и отдельно, и целыми отрядами. Например, по домам разошелся весь Куйбышевский партизанский отряд - 115 человек во главе со своим командиром Ибрагимовым (кстати, позже он был повешен немцами, когда выяснилось, что он указал не все места, где находились запасы продовольствия). Такие же случаи произошли в Албатском и других партизанских отрядах. Более того, бывшие партизаны часто возвращались - иногда с немцами, иногда со своими односельчанами - и грабили партизанские продовольственные базы. В результате из 28 партизанских отрядов, действовавших зимой 1941 г. в Крыму, 25 полностью лишились баз снабжения.

В дальнейшем, ситуация только ухудшалась. Поражения Красной армии в Крыму, немецкая пропаганда, а кое-где и необдуманные действия самих партизан не самым лучшим образом влияли на отношение крымских татар к советской власти. Для изменения этой ситуации 18 ноября 1942 г. было принято постановление Крымского обкома ВКП(б), озаглавленное «Об ошибках, допущенных в оценке отношения крымских татар к партизанам, про меры для ликвидации этих ошибок и усиления работы среди татарского населения». В документе предлагалось:

1. «Осудить как неправильное и политически вредное утверждение руководства партизан о враждебном отношении крымских татар и разъяснить всем партизанам, что они в основной своей массе также враждебно настроены к немецко-румынским оккупантам, как и все трудящиеся Крыма;
2. Просить Военный Совет Закавказского фронта и Черноморского флота отобрать и передать в распоряжение Крымского обкома ВКП(б) группу коммунистов из крымских татар, проверенных в боях за Родину, для отправки их в партизанские отряды и на роботу в тылу;
3. Обязать редакторов газет «Красный Крым» и «Кызыл Кырым» (приложение к первой газете на крымско-татарском языке) основное содержание печатной пропаганды направлять на разоблачение «фашистской демагогии» относительно крымско-татарского населения, их заигрывания на национально-религиозных чувствах, показать, что гитлеризм несет крымско-татарскому народу тяжелые несчастья;
4. Сделать обязанностью командования партизанским движением в Крыму систематическое уничтожение «фашистских наемников, предателей татарского народа», мобилизовать для этого само население. Установить регулярную связь с крымско-татарскими селами, разъяснять населению смысл происходящих событий, привлекать его к активной борьбе против гитлеровских оккупантов».

Уже в ноябре 1942 г. «в лес» был послан третий секретарь Крымского обкома Р. Мустафаев, который возглавил здесь подпольный партийный центр. В том же месяце он подготовил ряд писем на крымско-татарском языке. Они были распространены среди населения горных деревень и призывали к прекращению сотрудничества с оккупантами. Параллельно с этим были значительно усилены радио- и печатная пропаганда, как с «большой земли», так и в самом Крыму. Однако, как показали дальнейшие события, советское военно-политическое руководство опоздало как минимум на полгода: именно этот период явился пиком крымско-татарского коллаборационизма и его консолидации с оккупационным режимом. Более того, дезертирство крымских татар из партизанских отрядов продолжалось. В результате, на 1 июня 1943 г. среди 262 крымских партизан было только шесть (!) крымских татар.

Это не означает, что все остальные служили в коллаборационистских формированиях. Известно, что многие из них участвовали в крымском подполье. Так, в сентябре 1942 г. присланный из Ялтинского партизанского отряда коммунист А. Дагджи (кличка «дядя Володя») создал в Симферополе патриотическую организацию, объединившую около 80 человек. 2/3 ее состава были татары, в том числе мать и сестра руководителя организации. Остальные – люди других национальностей. Подпольщики занимались распространением газет и листовок, получаемых от партизан, организовывали побеги военнопленных из концлагеря, проводили диверсии экономического характера. В июне 1943 г. из-за плохой конспирации организация была раскрыта. Большинство ее членов, в том числе и руководителя, схватили и казнили.

Но главным остается то, что советская власть проиграла бой немцам за большую часть крымско-татарского населения. Коренной перелом в настроениях этих людей произошел только летом 1943 г. Начался обратный процесс: теперь крымские татары стали испытывать «кризис лояльности» по отношению к немецким оккупантам. Каковы причины такой смены ориентиров? У каждой из групп крымско-татарского населения они были свои. Например, интеллигенция была недовольна тем, что немцы так и не дали ее народу никаких политических прав и свобод. Крестьянство начало испытывать пресс постоянных реквизиций: во главе оккупационной администрации стояли уже другие люди, которые не желали работать в «белых перчатках». Главной причиной неприязни к немцам городских жителей было то, что любого из них могли отправить в Германию, где их ожидала печальная участь «остарбайтеров». Кроме того, в конце 1942 г. в Крым просочились слухи о переселенческих планах нацистов. И естественно, многие крымские татары сразу же поняли, что в будущем «Готенланде» места для них не предусмотрено. Наконец, если до середины 1942 г. немцы применяли репрессии выборочно, то теперь они вполне могли расправиться и с крымским татарином, сжечь крымско-татарскую деревню.

Недовольство немцами со стороны крымских татар возрастает в первой половине 1943 г. Следует признать, что без общего фона – побед Красной армии на фронте – оно не получило бы такого развития. Во второй половине 1943 г. все больше и больше крымских татар начали желать возвращения прежней власти и стали поддерживать ее «длинную руку» на полуострове – партизан.

По мере приближения советских войск к Крыму удары партизан по оккупантам усиливаются. Все более ощутимую помощь им стало оказывать советское командование. Наладилась постоянная связь с населением. Жители многих сел укрылись в лесу, сотни из них вступили в отряды. К январю 1944 г. численность крымских партизан выросла до 3973 человек. В январе-феврале 1944 г. было сформировано семь партизанских бригад, объединенных позже в три соединения – Северное (командир П.Р. Ямпольский), Южное (командир М.А. Македонский) и Восточное (командир В.С. Кузнецов). Общее руководство осуществлял Крымский штаб партизанского движения (КШПД) во главе с В.С. Булатовым, который одновременно являлся секретарем Крымского обкома ВКП(б). Сам КШПД был создан в октябре 1943 г. и находился за пределами Крыма.

Участники крымско-татарских коллаборационистских формирований были частью своего народа, и такая военно-политическая ситуация также оказывала на них серьезное влияние. Поэтому, начиная с лета 1943 г., и советские, и немецкие источники отмечают ослабление дисциплины и падение боевого духа в так называемых шума-батальонах (вспомогательная полиция). Под влиянием названных причин во многих из них были созданы подпольные организации, целью которых зачастую являлся переход на сторону партизан. Так, по донесениям советской агентуры, командир 154-го батальона А. Керимов был арестован СД как «неблагонадежный», а в 147-м батальоне немцы расстреляли сразу 76 полицейских, посчитав их «просоветским элементом». Тем не менее, к зиме 1943 г. этот процесс принял необратимый характер. Именно в этот период начался массовый приток крымских татар в партизанские отряды. К декабрю туда пришли 406 человек, причем 219 из них служили до этого в различных частях полиции. В результате, по данным отдела кадров КШПД, в партизанских отрядах на территории Крыма находилось 3453 человека, 598 из которых являлись крымскими татарами.

Процесс разложения затронул даже, казалось, самые надежные добровольческие части. Осенью 1943 г. на сторону партизан перешла очень преданная немцам и самая боеспособная рота самообороны из д. Коуш во главе с майором А. Раимовым. По словам одного из партизанских командиров И.З. Вергасова, Раимов являлся крайним коллаборационистом и одновременно хорошим профессионалом. За его плечами была специальная полицейская школа в Германии, два «Знака отличия для восточных народов» на мундире и личное покровительство шефа СС Г. Гиммлера. Руководитель немецкой полиции на полуострове очень ценил его, так как Раимов хорошо знал крымские леса.

Тем не менее в ноябре 1943 г. он вместе со своими людьми (около 60 человек) перешли на сторону партизан Южного соединения. Интересно, что его командир М.А. Македонский не стал «распылять» добровольцев по подразделениям, а разрешил создать им свой отдельный отряд. Некоторое время «раимовцы» во главе со своим командиром вполне успешно действовали под Бахчисараем. Однако вскоре он и его ближайшее окружение были тайно арестованы и доставлены самолетом в Москву. Там Раимова расстреляли. Оставшихся же в лесах рядовых бойцов роты, распределили по отрядам Южного соединения. Вергасов объясняет причины этого инцидента в духе советской пропаганды. По его словам, Раимов планировал выведать все секреты и места дислокации партизан и неожиданно нанести смертельный удар всему движению. Вряд ли это было правдой. Сам автор несколькими страницами выше пишет, что Раимов искал способ искупить вину в преддверии краха своих хозяев.

По данным отчета начальника оперативного отдела штаба 17-й немецкой армии, в результате перехода коллаборационистов на сторону партизан на 5 марта 1944 г. в подчинении начальника полиции на территории Крыма оставалось всего пять из восьми крымско-татарских шума-батальонов: 147-150-й и 154-й. Причем только 148-150-й имели полный состав - в остальных же не насчитывалось и половины.

Эти оставшиеся батальоны, а также другие подразделения полиции, в которых, по оценкам советского руководства, служили «настоящие добровольцы, бывшие недовольные советской властью элементы», продолжали воевать с партизанами: кто-то более, кто-то менее рьяно. В апреле-мае 1944 г. все они принимали участие в боях против освобождавших Крым частей Красной армии. По воспоминаниям комиссара 5-го отряда Южного соединения крымских партизан И.И. Купреева, добровольцы из бахчисарайского шума-батальона очень упорно сражались за город. А после окончания боев многие крымские татары прятали у себя в домах уцелевших немцев.

Взаимоотношения населения оккупированных территорий и советских партизан относятся к самым неоднозначным и трагическим эпизодам истории Великой Отечественной войны. К сожалению, следует констатировать: на оккупированных советских территориях шла не просто борьба с захватчиками. В большинстве случаев она принимала характер гражданской войны, со всеми присущими этой войне элементами. Смена настроений населения под воздействием тех или иных факторов как раз и является одним из таких элементов. И отрицать этот объективный факт - значит намеренно скрывать пусть неприглядную, но тем не менее очень важную страницу истории нашего прошлого.

Миллий арекетнинъ башында тургъан Джеббар Акимов, Бекир Османов, Мустафа Селимов, Мухсим Османов, Амза Аблаев, Мустафа оджа Халилов, Осман оджа Эбасанов ве башкъалары бугуньки куньлерни халкъымызгъа косьтермеге – Ватанымызгъа къайтмагъа котерильген курешнинъ садыкъ аскерлери эдилер ве ойле де олып къалдылар. Бугунь оларны хатырламасакъ, оларгъа халкъымызнынъ севги ве урьметини бильдирмесек, ольгенлернинъ джанларына бирер ясин окъумасакъ, сагъ къалгъанларгъа узакъ омюрлер тилемесек, айып олур…»

Мустафа Селимов родился сто лет назад в горно-лесном крымском селе Коккоз, расположенном на берегах одноимённой речки, которая является притоком Бельбека. В то время в Коккозе, состоявшем из пяти кварталов (маале) проживало около 1600 жителей (по переписи 1897 г.- 1687 человек). В 1830-е годы это селение, состоявшее из 230 дворов, славилось мастерами по изготовлению телег и повозок (в нём проживало около 300 тележников).

В 1928 году Мустафа окончил семилетнюю школу в родном селе и до 1931 года учился в десятилетке в Бахчисарае, одновременно работая заведующим районной библиотеки. После окончания школы по сентябрь 1931 года работал секретарём Коккозского сельсовета и заместителем председателя колхоза «Социализм». Вступив в ВКП(б), с 1931 по 1935 годы работал управляющим делами Бахчисарайского райкома партии, а в 1935-1936 гг. учился на партийных курсах в Симферополе. В 1936-1937 гг. работал инструктором Бахчисарайского райкома ВКП(б), с 1937 до мая 1939 – секретарём райкома комсомола, с мая по сентябрь 1939 г. – заведующим бахчисарайским райземотделом.

Как указано в автобиографии М. Селимова, он «с сентября по ноябрь 1939 г. состоял в составе действующей армии в качестве политрука». Вернувшись в Бахчисарай, проработал там заведующим отдела кадров райкома партии по февраль 1940 года. С февраля 1940 по июнь 1943 М.В. Селимов – первый секретарь Ялтинского райкома ВКП(б), в том числе – с ноября 1941 по июнь 1943 «в резерве при эвакуированном Крымском обкоме ВКП(б)».

Как только началась война М.В. Селимов добивался отправки на фронт, но был оставлен в резерве Крымского обкома и эвакуирован. В начале 1942 г. принимал участие в Керченско-Феодосийской десантной операции и в первом освобождении Керчи.

С мая 1942 находился сначала в Краснодаре, затем в Сочи в составе резерва. В своей автобиографии Мустафа Веисович отметил, что в июне 1943 года «авиадесантом был заброшен в тыл врага – в Крымский лес, на партизанский Баксанский аэродром с Большой земли прибыло 50 человек, отобранных обкомом»…

Мустафа Селимов был назначен комиссаром первого партизанского отряда (которым командовал М. Македонский). О боевых буднях отряда (с июня и до 7 ноября 1943г.) подробно рассказано в газете «Арекет» №2(99) от 27.02. 2001 г. В блокноте комиссара среди фамилий, отличившихся в операциях партизан, мы встречаем и наших соотечественников Мемета Аппазова, Асана Мамутова, Ваапа Джемилева, Сеитамета Ислямова…

В первые четыре месяца М. Селимов установил регулярную связь с действовавшими подпольными группами, организовывал новые группы в городах и районах Крыма.

7 ноября 1943 г. М. Селимов был назначен комиссаром 4-й партизанской бригады, состоявшей сначала из четырёх отрядов, а с 9.11. 1943 г.- уже из шести отрядов. О боевых делах бригады (на основе записей в блокнотах комиссара Селимова) рассказано в очерке «Хроника 4-й бригады партизан Крыма» (см. «Арекет», №3 (100) от 27.03. 2001г.). К середине января 1944 г. в бригаде было 1944 партизана, в том числе крымских татар – 501 человек (24% от всего личного состава). Среди тех, кто воевал в бригаде Селимова, был и старший брат Сеит-Бекира Османова (1911-1985) учёный-ихтиолог Сейтумер Османов (1907-2008). (Об этом см. в книге: Сейтумер Османов. Дорога длиною в век.-Симферополь: «Доля», 2007)

В конце января 1944 г. из разросшейся бригады Приказом Крымского Штаба партизанского движения было сформировано Южное соединение (ЮС), комиссаром которого назначили М.В. Селимова. Это было по численности самое крупное из трёх Соединений крымских партизан (были ещё Северное и Восточное), которое базировалось и действовало в районе наиболее компактного проживания крымских татар – в горно-лесной части Крыма, расположенное юго-западнее Чатырдага. О боевых делах Южного соединения рассказано в очерке, опубликованном в газете «Арекет» №4 (101) от 28.04.2001 г. Отмечу особо, что 14 апреля 1944 г. 6-я бригада ЮС с боями заняла город и железнодорожную станцию Бахчисарай. Часть её отрядов блокировала станцию Альма и продвигалась к Симферополю с юга и юго-востока. Отряды 7-й бригады ЮС очистили от противника Бельбекскую долину от Коккоза до Сюйреня и участвовали в освобождении Ялты. (Обращаю внимание читателей на материал «Достойный памяти народа сын», опубликованный в газете «Голос Крыма» (15.01. 2010 г.) и содержащий текст докладной записки М. Селимова от 15.04.1944 г., в которой приводятся цифры и факты участия крымских татар в сопротивлении оккупантам.)

18 мая 1944года Мустафа Селимов, как и весь народ, был выслан из Крыма. До апреля 1945 г. работал заместителем председателя Бекабадского райисполкома, затем по август 1948 – директором Среднеазиатского филиала Всесоюзного НИИ Виноделия и Виноградарства «Магарач». После шесть лет проработал во Всесоюзном Институте Растениеводства. С 1955 по 1959 Селимов был заместителем директора Союзного научно-исследовательского хлопководческого института, а с 1959 по 1961 – заместителем Президента Академии Сельскохозяйственных наук Узбекской ССР.

В 1961-1963 гг. М.В. Селимов – заместитель начальника Главного Управления науки и пропаганды Министерства Сельского хозяйства УзССР. В 1963-1966 он работал начальником отдела Госкомитета по хлопководству Средней Азии, а с 1966 г. – заместителем директора Узгипроводхоза. Был награждён медалью «За трудовую доблесть». С 1955 г. – пенсионер республиканского значения.

Мустафа Селимов многие годы сотрудничал с газетой «Ленин байрагъы», был одним из главных консультантов рубрики «Джесарет» («Мужество»), посвящённой участию крымских татар в Великой Отечественной войне.

Кстати, обстоятельный очерк Аблязиза Велиева « Федакярлыкъ», опубликованный в газете «Ленин байрагъы» (№ 78 (3175) от 01.07. 1980г.) был приурочен к семидесятилетию М.В. Селимова и явился поздравлением ему от имени десятков тысяч соотечественников – читателей газеты.

Мустафа Веисович СЕЛИМОВ был одним из инициаторов Национального Движения Крымских Татар, созданного и действовавшего как широкая внутренняя народная инициатива.

О таких, как Селимов, вспоминал в 1992 г. Юрий Бекирович Османов (1941-1993): «Инициаторами Движения были исключительно мужественные, прошедшие машину сталинских репрессий и провокаций, и глубоко осмыслившие опыт предшествовавшей истории народа люди с широким кругозором и мощной теоретической базой. Перед ними стояла задача не только развенчать преступления и преступника, но необходимость того, чтобы этим пониманием вооружить народ» (Ю. Османов. Антикнига к часу «Икс».- «Арекет», №15 от 15.12. 1992 г.)

М.В. Селимов активно, без афиширования, участвовал во всех инициативах Движения: организации инициативных групп и налаживании связей между ними, в составлении документов и работе делегаций представителей народа. В марте 1957 г. он, наряду с такими ветеранами войны как Аметхан Султан, Рефат Мустафаев, Бекир Османов, И. Хайруллаев, С. Халилов и другими, подписал ОБРАЩЕНИЕ к 1-му секретарю ЦК КПСС Н. Хрущёву… Позже подобных обращений и обстоятельных документов, дававших анализ осуществлённого против народа государственного преступления, были десятки.

«2 августа 1957г. Мустафа Селимов и Джеббар Акимов организуют выезд в Москву первой группы для решения национального вопроса. С ними вместе прибыли Б.Османов, В. Муртазаев, И. Мустафаев, С.Эмин, С. Асанов, З. Ниязиева и другие…» (Т. Дагджи. С чего начиналась дорога домой. «Голос Крыма», №16 (698) от 13.04. 2007 г.). Считаю нужным обратить внимание читателей на процитированный выше рассказ-воспоминание, опубликованный три года назад, но ставший сегодня, в дни столетнего юбилея М. Селимова, ещё более актуальным.

12 марта 2010 г. в «Голосе Крыма» опубликовано воспоминание Р. Эминова (г. Севастополь) «Он из тех, на кого равняется народ», в котором показаны характер и роль М.В. Селимова в национальном движении, подчёркнуто, что «авторитет Мустафы Селимова среди всех крымских татар был наивысочайший».

Мустафа Селимов был убеждён, что возвращение в Крым народа и восстановление его попранных прав неизбежны. Но ему не суждено было увидеть начало массового возвращения крымских татар на родину. Он умер на чужбине 25 лет назад.

В июне 2010 г. исполнится 45 лет со дня принятия Наказа крымскотатарского народа, являющегося программой и уставом Национального движения. М.В. Селимов – один из тех, кто активно участвовал в его выработке и формулировании.

Вспоминая события первой половины 1960-х годов Ю.Б. Османов в 1993 г. отметил следующее: «Успех НДКТ был обусловлен тем, что крымскотатарский народ в чудовищных условиях распотрошения, расчленения и жесточайшего гнёта проявил себя как действительно устойчивая историческая общность, обладающая огромной живучестью, стойкостью к лишениям. Во-вторых, тем, что в момент зарождения Движения он обладал подлинно золотой «элитой», обладавшей всеми необходимыми качествами для выработки, формулирования принципов Движения и заложения его основ: стойкостью, мужеством и преданностью народу, идеалам справедливости, демократии, бескорыстных и беззаветных».

Эти слова адресованы и к Мустафе Веисовичу СЕЛИМОВУ. Вечная ему память во всех поколениях нашего народа.

Неудачное руководство обусловило провал партизанского движения в Крыму уже на начальном этапе. 19 июля 1942 года Штаб фронта радировал в Крым, что «Мокроусов и Мартынов больше не вернутся», командующим партизанского движения в Крыму назначался полковник Михаил Лобов.

24 июля 1942 года в новых военных условиях – полной оккупации Крыма – был утвержден «План по руководству партизанским движением, усилением боевой деятельности, развертывания новых партизанских отрядов в Крыму».

16 августа 1942 года начальник 4-го управления НКВД СССР Павел Судоплатов переправил начальнику Центрального Штаба партизанского движения (ЦШПД) Пантелеймону Пономаренко от руководства партизанского движения Крыма сообщение:

«Просьба передать тов. СТАЛИНУ и тов. БЕРИЯ: тысячи крымских партизан ведут ожесточенные бои с крупными силами противника. За один месяц мы уничтожили 10 тысяч гитлеровцев, более тысячи автомашин, много оружия и техники. Последние 20 дней не получаем ответов и помощи Северо-Кавказского фронта и Крымского обкома партии. Более 500 человек больных и раненых голодают и обречены на смерть. Продовольствие на месте достать не можем ввиду неурожая и полного ограбления населения немцами.

Просим возобновить помощь и эвакуировать больных и раненых воздухом, морем».

Положение становилось критическим. Спустя несколько недель новое командование партизанского движения Крыма пришло к выводу, что перспектив развития движения в Крыму нет, о чем и сообщил Пономаренко полковник Южного штаба партизанского движения Хаджиумар Мамсуров: «По Крыму действует 22 партизанских отряда. Количество отрядов уменьшилось в связи с вывозом оттуда значительной части раненых, больных, истощенных. Руководящий состав отрядов (Лобов, Луговой и др.) настроен по существу выехать из Крыма в связи с невыносимой обстановкой».

Однако такое мнение не было поддержано ни Центральным штабом, ни руководством обкома. Как вспоминает руководитель одного из отрядов Иван Генов, секретарь Крымского обкома Ямпольский «поехал с решением областного подпольного комитета и мнением абсолютного большинства о том, что борьбу необходимо продолжать»: «Больных, раненых и истощенных партизан вывезти на «Большую землю», подлечить, а после отдыха снова вернуть в лес для продолжения борьбы».

В результате линия, проводимая Крымским обкомом – ни при каких обстоятельствах не прекращать деятельность партизанского движения, – взяла верх. 18 октября 1942 года было принято Постановление бюро Крымского обкома ВКП (б) «О мероприятиях по укреплению партизанских отрядов и дальнейшем развитии партизанского движения в Крыму». Для руководства партизанскими отрядами Крыма был создан «оперативный центр в составе т. Северского (командир партизанским движением), т. Ямпольского (секретарь ОК ВКП (б), т. Мустафаева (секретарь ОК ВКП (б))», существующий центральный штаб при этом ликвидировался.

Оперативный центр обязывался:

– закончить работу по эвакуации больных и раненых партизан из леса для лечения (примерно 250-300 человек);

– из остающихся частей партизан после эвакуации сформировать 6 отрядов численностью каждый по 60-70 человек, поручив оперативному центру определить на месте районы их деятельности;

– насаждать мелкие отряды и партизанские группы в степной части Крыма, в первую очередь: Евпаторийских, Акмонайских, Камыш-Бурунских, Аджимушкайских каменоломнях, а также в городах;

– просить Военный Совет Черноморского Флота оказать помощь плавсредствами для эвакуации оставшихся больных и раненых партизан.

Были сформулированы следующие задачи партизанских отрядов Крыма на ближайший период: а) усилить войсковую разведку и войсковую работу на коммуникациях («не давать врагу вывозить из Крыма награбленное добро»); б) держать противника в состоянии тревоги: нападать на мелкие гарнизоны, комендатуры, штабы, отряды самообороны; в) уничтожать местных предателей, старост, полицаев, бургомистров; г) мстить за каждый акт насилия, произведенный над местным населением.

Председатель Крымского правительства Исмаил Сейфулаев обязывался к 1 декабря 1942 года «забросить для партизанских отрядов 90-100 тонн продовольствия из расчета 500 человек, на 6 месяцев, зимнее обмундирование и другие предметы вещественного довольствия, а также своевременно пополнять запасы питания».

Предлагалось «насадить новую агентуру в городах и селах, особенно татарских» и «забросить группу свежих работников чекистов

Кроме того, было решено просить ЦШПД выдать для партизанских отрядов Крыма 4 рации типа «Север», а Военный Совет Черноморской группы войск Закавказского фронта выделить одну рацию для Крымского обкома ВКП (б). Была сформулирована и просьба к Наркому внутренних дел СССР Берия: «Командировать одного из работников бывшего наркомата НКВД Крыма для руководства разведывательно-агентурной работы в Крыму». При этом предлагалось «насадить новую агентуру в городах и селах, особенно татарских» и «забросить группу свежих работников чекистов».

Таковы были мероприятия по очередной реорганизации партизанского движения. Итоги же первого этапа деятельности движения были подведены в «Справке о состоянии партизанского движения Крыма за период с 15.11.41 по 15-20.11.42», сохранившейся в фонде бессменного руководителя ЦШПД Пантелеймона Пономаренко в РГАСПИ.

Согласно документу, потери за первый год составили: из 3098 партизан от голода умерло 450 человек, дезертировало или пропало без вести – 400 человек, погибло в боях 848 человек, было вывезено больных, раненых и истощенных – 556 человек (из них: гражданских – 230, военнослужащих – 211, пограничников – 58, моряков – 30, кавалеристов – 27). «В связи с голодовкой» было отправлено в леса, в степную часть на подпольную и диверсионную работу – 400 человек.

Число умерших от голода партизан всего в 2 раза меньше, чем тех, кто погиб в ходе боевых действий

В документе обращают на себя внимание цифры человеческих потерь. Так, не может не удивлять, что число умерших от голода партизан (450 человек) всего в 2 раза меньше, чем тех, кто погиб в ходе боевых действий. Даже если цифры не стопроцентно точны, все равно факт гибели каждого седьмого бойца от голода впечатляет. В то же время – учитывая явно провальный характер партизанского движения на первом этапе, – определенные сомнения вызывает цифра «истребленных солдат и офицеров и противника за год партизанской работы» – 12 тысяч человек.

По состоянию на ноябрь 1942 года, в лесу в составе 6 партизанских отрядов оставалось 480 человек.

В ноябре 1942 было принято весьма примечательное постановление Крымского обкома партии «Об ошибках, допущенных в оценке поведения крымских татар по отношению к партизанам, о мерах по ликвидации этих ошибок и усилению работы среди татарского населения». Фактически это была реабилитация крымскотатарского народа, обвиненного прежним руководством движения – Мокроусовым и Мартыновым, – в измене Родине.

В дер. Коуш группа партизан бывшего 4-го района в пьяном виде устроила погром, не разбираясь кто свои, кто чужие

В преамбуле его говорилось, что «анализ фактов, доклады командиров и комиссаров партизанских отрядов, проведенные на месте, свидетельствуют о том, что утверждения о якобы враждебном отношении большинства татарского населения Крыма к партизанам и что большинство татар перешло на службу к врагу, являются необоснованными и политически вредными». Признавалось, что в отношении местного населения были допущены неправильные действия, и конфликт между населением и партизанами в значительной степени был следствием отношения «отдельных партизанских групп к местному населению»: «Например, группа т. Зинченко на одной из дорог отобрала продукты проходящих граждан. В дер. Коуш группа партизан бывшего 4-го района в пьяном виде устроила погром, не разбираясь кто свои, кто чужие. Грабеж продовольственных баз фашистами расценивали как мародерство со стороны местного населения и любого попавшего в лес гражданина расстреливали».

В документе приводились факты помощи и сочувственного отношения крымских татар партизанам («Целый ряд деревень и сел горной и предгорной части Крыма долгое время оказывали активную помощь партизанам (дер. Кокташ, Чермалык, Айлянма, Бешуй, Айсерез, Шах-Мурза и др.), а десантные части, прибывшие в январе месяце 1942 года в Судак, целиком снабжались продовольствием окружающими татарскими селами этого района. В дер. Кокташ полмесяца жил и кормился партизанский отряд, пока немцы не разорили эту деревню. Деревни Айлянма, Сартана, Чермалык продолжительное время кормили партизанские отряды 2-го района. Отряд тов. Селезнева 4 месяца стоял в деревне Бешуй и снабжался продовольствием»).

Бюро Крымского обкома ВКП (б) постановляло:

«1. Осудить как неправильное и политически вредное утверждение о враждебном отношении большинства крымских татар к партизанам и разъяснить, что крымские татары в основной своей массе так же враждебно относятся к немецко-румынским оккупантам, как и все трудящиеся Крыма.

2. Просить Военный Совет Закавказского фронта и Черноморского флота отобрать и передать в распоряжение Крымского ОК ВКП (б) группу коммунистов – политического состава из крымских татар, проверенных в боях за родину, для направления их в партизанские отряды и работу в тылу».

Постановление «по татарскому вопросу является совершенно правильным

В июле 1943 года бывший руководитель партизанского движения Крыма Мокроусов попытался оспорить это решение, однако в ответ на его заявление обком еще раз подтвердил, что постановление «по татарскому вопросу является совершенно правильным и никаких изменений в формулировках, которые требует товарищ Мокроусов, вносить не следует». После этого Мокроусов «признал свои ошибки» и отозвал заявление.

Отметим, что после принятых решений среди нового руководства партизанского движения появились и представители крымскотатарской партийной элиты, которые на начальном этапе отсутствовали, и, как было официально признано, это стало одной из причин неудач первого этапа партизанского сопротивления («никто из руководителей совершенно не учел того, что коренное население Крыма – татары и, следовательно, необходимо было оставить в лесах авторитетные фигуры из татар для постоянной связи и работы среди татарского населения», – писал полковник Лобов в одном из донесений в центр).

По данным «Справки о состоянии партизанского движения Крыма за период 15.11.41 по 15-20.11.42», «посланы в лес» были Рефат Мустафаев – третий секретарь Обкома ВКП (б), и с ним группа татарских работников, из них 6 человек уже осели в татарских деревнях» (в их числе – комиссар, заместитель по политической части Нафе Белялов, председатель Верховного Суда Крымской АССР, Мустафа Селимов, секретарь Ялтинского райкома партии).

Как следует из многочисленных официальных документов, «татарский вопрос» обсуждался на различных совещаниях руководства страны.

Исмаил Сейфулаев вспоминал: «Во второй половине 1942 и начале 1943 годов я был на приеме у Маленкова, Калинина, Андреева, Жданова, Косыгина, Микояна, Пономарева, а также у ряда высших военных деятелей. Докладывал о состоянии партизанского движения, необходимой помощи народным мстителям, перенесшим тяжелую зиму, потерявшим значительное количество среди боевых товарищей. Одновременно Секретарь обкома, начальник штаба партизанского движения в Крыму Булатов написал несколько докладных записок в Центральный комитет. Все и всюду нас внимательно выслушивали, но тревога, поднятая Мокроусовым, беспокоила и настораживала руководителей. Никто не взялся защитить или опровергнуть предъявляемые нашему народу обвинения. Вопрос слишком серьезный, никто не хотел рисковать. Все знали, что это выходит за их компетенцию, что такие вопросы будет решать лично Сталин».

В июне 1943 года Владимир Булатов вновь осветил этот вопрос – теперь уже на совещании начальников разведотделов штабов партизанского движения: «На основании некоторых необъективных, непроверенных данных, идущих от наших товарищей, у нас было такое мнение, что добрая половина крымского татарского населения пошла по линии предательской деятельности, на поводу у немцев. Надо сказать, что на самом деле положение выглядело не так, как его представляли мы сами себе и как информировали руководящие товарищи, которые оставались на территории Крыма... В ряде деревень горной и предгорной части немцам удалось создать отряды самооборонцев, причем какой были база и мотивы организации этих отрядов самооборонцев? Немцы, когда оккупировали Крым, организовали прежде всего разгром продовольственной базы партизанских отрядов, а у нас был запас продовольствия на все партизанские отряды, которых насчитывалось до 3,5 тысяч примерно на год. Естественно, что в качестве проводников на эти партизанские базы немцы подбирали себе людей из числа враждебных националистических элементов. И когда во главе какой-либо карательной группы или немец, или отдельные экземпляры из татар, создавалось впечатление, и наши товарищи делали такой вывод, что разграбление партизанских отрядов проводится татарами. И не разобравшись в существе этого явления, не вникнув в глубину настроения татарской деревни, встали на враждебный путь по отношению к партизанам...

Например, если мы в Крыму имеем до 150 деревень исключительно с татарским населением, то так называемые отряды самообороны были организованы всего только в 20-25 деревнях. Поэтому говорить о том, что татарское население стало на позиции, враждебные по отношению к советской власти, совершенно неправильно…

Крымский обком партии по этому вопросу принял специальное постановление, где дал надлежащую оценку наших ошибок первоначальных и бывших партизанских отрядов на местах со стороны ряда руководящих товарищей... Это решение обкома партии тов. Пономаренко считает совершенно правильным. И товарищ Сталин, когда до него дошли такие слухи, буквально возмутился и сказал, что не может быть такого положения, видимо, тут не разобрались или перегнули что-то».

В правдивость фразы о «возмущении» вождя верится с трудом

В свете сегодняшних знаний о последовавшей вскоре депортации крымских татар в правдивость фразы о «возмущении» вождя верится с трудом. А вот о чем можно говорить с большой степенью уверенности, так это о том, что, несмотря на принятые реабилитационные по букве решения, «татарский вопрос» то и дело муссировался в верхах.

Исмаил Сейфулаев вспоминал свою встречу с маршалом СССР Ворошиловым в декабре 1943 года: «Я доложил о борьбе партизан с фашистами, о диверсиях на коммуникациях. Маршал внимательно слушал. Когда речь зашла об огульном обвинении крымских татар, начало которому положил Мокроусов, Климент Ефремович сказал следующее: «Крымские татары были и есть предатели. Они в войну 1854-1856 во время обороны Севастополя отказывались снабжать воинские части русской армии сеном, читайте об этом у Льва Толстого». На это я ответил, что не могу согласиться с этим, татары сено и фураж давали воинским частям, а армейские интенданты хотели получить сено бесплатно, а выделенные из Государственной казны деньги присваивали».

Думается, позиция члена ГКО Ворошилова накануне решающих сражений за Крым показательна – позволим предположить, что выселение крымских татар было лишь вопросом времени…

Несмотря на организационно-кадровые изменения и некоторую стабилизацию, и в середине 1943 крымские партизаны продолжали испытывать материальные трудности.

За 18 месяцев партизаны истребили 15200 человек немецко-румынских солдат и офицеров

По состоянию на 1 мая 1943, «за 18 месяцев партизаны истребили 15200 человек немецко-румынских солдат и офицеров. Уничтожено 1500 автомашин с техников и живой силой противника. Пущено под откос 15 воинских железнодорожных эшелонов с техникой и живой силой, из них только в 1943 г. 11 эшелонов; по неполным данным при крушении уничтожено до 50 орудий, более 700 солдат и офицеров противника. Вырезаны телеграфные провода более 50000 метров. Взорвано 3 крупных склада с боеприпасами, фуражом, обмундированием. Сожжена конюшня. В Симферополе отравлены 1500 голов крупного рогатого скота, 100 лошадей противника, на хлебозаводе выведено из строя 10000 механических форм, испорчено 3 вагона кожматериалов. Уничтожено тягачей, автоприцепов – 48, взорвано мостов – 35, разгромлено обозов – 30, штабов противника – 5. Истреблено 300 предателей».

По данным на 14 декабря 1943, насчитывалось 6 бригад из 29 отрядов, а также Штаб Центральной оперативной группы. В них числилось 3557 человек (русских – 2100, крымских татар – 406, украинцев – 331, белорусов – 23, другой национальности – 697). В дальнейшем численность партизанских отрядов стала увеличиваться.

Во время наступательной операции весной 1944 года они выступали вместе с советскими войсками, освобождавшими Крым…

Гульнара Бекирова , крымский историк, член Украинского ПЭН-клуба